Во дворце бракосочетания играл марш Мельденсона. Гости, расположившись по двум сторонам от красной дорожки, не сводили взгляд с пары идущей по ней. Сказочно красивая невеста в белом атласе скользила рядом с красавцем женихом, царственно и чуть застенчиво неся на голове корону из золотистых локонов, уложенных в высокую прическу с живыми белыми бутонами роз. Гости улыбались, кто-то смахивал слезу, кто-то готовился к предстоящей церемонии. Свидетели заканчивали последние хлопоты с фотографами. Марина из общей толпы наблюдала за всем этим праздником и сжимала до боли в пальцах стебель желтой розы, так неуместно и скромно смотрящейся в ее тонких руках на фоне огромных букетов других приглашенных. Но ей было все равно: и эту розу, и свое темно-синее с искрой платье – все это она выбрала сегодня утром машинально, мысленно оставаясь еще с ним в измятой постели у распахнутого настежь окна, мысленно в его руках, мысленно под поцелуями его губ. Не здесь среди совершенно чужих людей, не здесь, где должна быть поставлена точка в их затянувшейся интрижки, не здесь, где его получит не она. Марина закрыла глаза, и перед ее внутреннем взором поплыли воспоминания: окно и утренний свет, пробивающийся в комнату и не способный разогнать сумрак ночи, нежелающий уходить от сюда. Влад, поднявшийся с постели и сидящий на подоконники, с зажатой в пальцах сигаретой, его широкие плечи и гибкая сильная спина, исцарапанная в кровь ее ногтями. Да, это была последняя их ночь, и она изливала все, что так долго копилось, изливала в страсти, ненависти, любви и неутолимом желании быть с этим человеком. Но ничего уже нельзя изменить, он не с ней, он уходит. Надевает рубашку, пряча от чужого взора, следы ее любви, уходит, не поворачиваясь, несмотря на нее.
Они так решили – это будет в последний раз, последняя ночь – и все.
Она долго решала идти или не идти на свадьбу, но он просил ее прейти, и она должна была испить эту чашу до дна, выдержать церемонию и поздравления, а затем уйти, чтобы больше не осталось надежд или каких-то сомнений.
И вот она стоит теперь здесь среди их друзей и родственников, стоит и смотрит.
Жених и невеста идут по проходу, улыбаясь гостям. Влад встречается с ней взглядом и на долю секунды его улыбка гаснет, в темных глазах отражается какое-то чувство, но он отворачивается, и церемония продолжается дальше. Марина сжала свою истерзанную розу, наколов палец о шип – эта боль спасла ее от опрометчивого поступка броситься и остановить весь этот фарс. Нет, она выдержит. Нет, она выстоит. Она ни словом, ни жестом не помешает ему, а затем, когда все кончится, уйдет, потому что должна уйти, потому что не имеет права мешать ему, быть счастливым.
Марина не слышит слов церемонии, только ловит жадным взглядом как он надевает кольцо на палец другой, как другие приглашенные подходят поздравлять новую семейную пару. И она, точно во сне, движется в общей очереди поздравляющих: подходит к Владу и, глядя в его глаза, выдавливая жалкую улыбку, вручает ему свою желтую розу с запачканным ее кровью стеблем. Он долгим взглядом смотрит на нее, хочет что-то сказать, но ее оттесняют другие гости. Марина отступает назад в самый угол, за кресла. Она ждет, когда все покинут зал, и выходит самой последней, отделяясь от общей толчеи гостей, уходит быстрым шагом прочь. Перед ней мелькает череда улиц. Она идет, бежит в жарком маре летнего города – птица, пойманная в силки, ее отпустили, сломав крылья. Она несется, уходя все дальше и дальше, не чувствуя и не видя ничего вокруг, заслонившись, закрывшись в своем мирке, переживающем катастрофу. Марина не плачет, ее лицо равнодушно и бледно. Она входит в свою пустую квартиру и садиться на подоконник в комнате у распахнутого окна. «Что если уйти, вот так вот спиной перед шагнуть из окна навстречу ветру и тротуара», - думает она, безразлично рассматривая стоящие внизу машины, двух малышей на площадке играющих в песочнице. Улыбка пробегает по ее искусанным губам. Она поднимается, снимает платье и ложится в неубранную с утра постель, еще хранящую его запах. «Нет» - Марина закрывает глаза, - «Нет», - подтягивает колени к груди, - «Нет…