А душа то болит. И что ты с ней не делай. Как не пытайся увлечь ее и занять, она притихнит, уснет, а потом вдруг напомнит о себе и отзовется жуткой болью, от которой захочется завыть, свернаться клубком, подтянув колени к груди. И ты вновь заревешь, осознавая что не уйти, не скрыться, что не будет спасения. И вот тогда ты понимаешь, что ничего не значишь на этом свете, что ты никто, жалкая песчинка, которая ничего не решает. А потом наревевшись почувствуешь пустоту, поднимешься и вновь станешь совершать не нужные никому действия. А душа то болит.
Август. Жарко. Асфальт цепляется за острые каблуки. Солнце печет, лениво перекатываясь в редких пушистых облаках. Густая пыль с запахом людского пота и выхлопных газов оседает на лице, делает губы солеными, скрепит на зубах песком. Вечер не приносит ожидаемого облегчения, марево колеблется в воздухе, погружая город в сонную опатию высушенного жаждой страдальца.
Окно было раскрыто на распашку. За столом собралась веселая компания. Хрустальные бокалы с вином мешались с металлическими прохладными банками с пивом. Пакет с чипсами кочевал из рук в руки. Клубился дым сигарет. Разговор тек не прекращаясь, становясь то громче, то тише, прерываясь взрывами смеха. Им так хорошо было вместе. Такие разные, но похожие. Среди них была одна только состоявшаяся пара, остальные свободные, молодые, связанные только общими интересами и узами кровного родстава . И в тоже время все они на этой кухни были одной большой, воссоединившейся семьей.
Ночь принесла прохладу и легкий ветер. Общих разговор утих, разбив их на тройки и пары, объединенные общими мыслями. Потихоньку они стали расходится. Уходя в соседнюю комнату, где все что имело горизонатльную поверхность служило пристанищем жаждущим объятий морфея.
Они остались в двоем. Спорили без остановки. Как-то незаметно друг для друга сели совсем рядом, косаясь друг друга коленями, продолжая говорить. Она замолчала неожиданно, посмотрела ему в глаза и улыбнулась поднеся бокал к пылающим губам. Он так же неожиданно наклонился и поцеловал ее, боясь, что откажет, отталкнет, но нет, приняла, впустила, ответила, и все закружилось, потонуло в столкновении. Кто-то закашлял позади. Она отпрянула, обернулась: "Брат". Теперь их было уже трое. Уселся на стул у окна, достал банку из холодильника, припал губами к ее холодноиу краю. Посмотрел на двоих, застывших, пытающихся отдышаться, прячущихся. "Я ничего не видел. Это ваше дело", - улыбнулся и вновь устремил взгляд в белеющую ночь.
Встала. Ушла в ванную. Долго мылась, пытаясь унять дрожь. Вышла и невысушив волосы улеглась в комнате не единственный свободный матрац на полу, натянул одеяло до подборотка. Прошло небольше десяти минут. Кто-то вошел, впустив свет из коридора, долго возился раздеваясь. Мгновение и лег рядом с ней, приподнял одеяло обнимая, прижимаясь к ее спине, зарываясь лицов в ее влажные длинные волосы. "Ты так пахнешь", - вздох-шепот. "Это шампунь", - глупость-шепот.