У меня завтра Госсэкзамен. Книги плавно качуют по периметру дивана, вместе с ними качуют увеличивающиеся стопки написанных шпор, не то чтобы я была уверена чтонам дадут списать, просто когда пишешь лучше запоминается. Волнения нет, осталась твердая уверенность. что в моей голове открылась черная дыра. в которую засасывает все, что я пытаюсь выучить. Может у меня истерика?
Наша кафедра устроила очередной выпендрешь с экзаменами: тест+ задача+ эсссе (25 тем) оценивается все это в 100 баллов , получение от 41-70 баллов грозит твердой тройкой! Они издеваются! Я уж молчу, что эссе - это маразум, ну какие у нас могут быть мысли на 25 темм сочинения за 2 дня-то?а? А еще такой страшный промежуток. и если некоторые хотят попастьв него, то мне бы нужно за него перевалить и как можно ближе к 100 баллам (иначе будет позор джунглей!) Нас осталось только 7 человек, реально сдать тест есть шанс у 2 ну. может 3, все остальные если хотя бы за 40 баллов переползут, то очень хорошо.
В общем мне плохо, им плохо..а отступать в принципе некуда)))
С утра метель и девушки в туфлях занесенные снегом на атобусной астановке, вечером - солнце и те же девушки. но греющиеся в его лучах. Эх, и что за погода.
Темнота окутывала город, пряча все его изъяны и морщины под своим звездным покрывалом. Теплый воздух, напоенных ароматами сигарет и цветущей сирени кружил голову прохожих, заставляя чувствовать все как-то острее, воспринимать ярче. Виктор сидел в кафе, наблюдая за прогуливающимися парочками и выходящими на работу дарительницами любви. Его кофе давно остыл, и пачка сигарет опустела, а он все сидел, глядя на улицу сквозь окно. И в роде бы и день сегодня ничем не отличался от череды дней до него, и жизнь его текла по однажды утвержденному плану – гладко и спокойно, и все то было не так что б уж отлично, но хорошо, нормально. Он подумал о новом компьютере дома, купленным вчера, о своих недоработанных программах, плавно мысли перетекли на стопку книг, скопившихся за неделю на его столе. Столько еще нужно было прочитать, о скольком подумать, затем почему-то перед мысленным взором явились красные накрашенные губы Вали и ее наглые серые глаза. Виктор так и не понял, чего хотела длинноногая секретарша его шефа от него: «Может быть, мимолетного увлечения с кем-нибудь необычным, кто не сорить деньгами и ездит на работу на автобусе, а, может, он просто подвернулся ей под руку в момент сердечной слабости? Хотя какие могут быть сердечные слабости у этой накрашенной дуры? У нее и сердца та нет. От куда там слабости?» - подумал он и посмотрел в зал, пробежав взглядом по соседним столикам и задержав его на миниатюрной блондинке, с задумчивым видом созерцавшей тоже окно, что он за минуту до этого. В ее тонких пальцах маленькая кофейная чашка смотрелась грубо, точно не была сделал из стекла, а неведомым мастером вырублены из куска мрамора. Девушка рассеянно водила пальцем по боку чашки, точно поглаживая ее, и чему-то улыбалась едва заметно, легко и беззаботно, неправильные черты ее лица смущали, вздернутый нос, широко расставленные глаза, четко очерченные губы, светлая кожа – все вместе создавало странную картину иррациональности, но не отталкивающую, а наоборот притягивающую взгляд. Неожиданно в ее неестественно ярко-зеленых глазах что-то изменилось, взгляд перестал быть мечтательным, она единым глотком допила содержимое своей чашки, резко встала, подхватив сумочку со стола, направилась к выходу энергичной уверенной походкой, женщины, которая привыкла ни от кого не зависеть. Встречный поток воздуха из открывшейся двери всколыхнул полы ее легкого белого платьица, на секунду заставив его обвиться вокруг ее хрупкого тела, так что в подробностях стали видны все выпуклости и плавные линии ее фигуры, а затем она вышла на улицу поборов ветер. Колокольчик над дверью тревожно звякнул и затих. Виктор пронаблюдал, как она решительно перешла улицу, потоптавшись немного на светофоре в ожидании зеленого цвета, а затем все тем же твердым шагом нырнула под вывеску ночного клуба, горящую яркими огнями. Что-то было в ней такого, что привлекло его внимание, отчего-то захотелось узнать, куда она пошла и за чем. Захотелось просто еще немного посмотреть на нее, дабы окончательно утвердиться, что она ему не нравится и, вряд ли понравится, и что все его действия по ее поиску были напрасной тратой времени. Виктор встал, так и не притронувшись к заказанному кофе, и сняв со спинки стула свой пиджак, тоже вышел из кафе, пересек улицу и, только подходя к клубу, замедлил свой шаг, на секунду задумавшись: за чем все это делает. Но минутная прихоть, почему-то в этот раз оказалась сильнее доводов разума, и вскоре он уже обнаружил себя внутри темного помещения клуба, вдыхающим аромат десятков тягуче-дурманящих женских духов и дыма сигарет. Он присел за крайний у стены круглый столик и осмотрелся, его объекта наблюдения не было видно. Виктор уже начал жалеть о том, что все это задумал, но уходить, только что войдя, и заплатив за вход деньги было глупо и неудобно, поэтому он остался, решив что выпьет бутылочку хорошего пива, немного посидит и уйдет, в конце концов, это не такое уж ужасное завершение этого дня. В какой-то момент на сцене началась вечерняя программа и, хотя он не был особым любителем подобных зрелищ, взгляд его то и дело притягивали обнаженные женские тела, сверкающие в лучах софита и обвивающие длинными ногами серебристый шест на сцене. Просидев так около часу, лениво перекатывая в голове мысли о всяком разном и в тоже время ни о чем, Виктор уже решил уйти, как неожиданно движение на сцене привлекло его внимание. Лицо девушки было скрыто тонкой вуалью, над краем которой видны были только сильно накрашенные глаза, но то, как она вышла на сцену, то с какой решительностью и невероятной в этом месте царственностью шагнула к шесту, поведя бедрами, и плавно вскинув руку, касаясь металлической поверхности тонкими пальцами, он не мог не узнать ее. Даже в этом серебристом нелепом наряде, больше похожем на куски ткани неведомым образом закрепленные на гибком белом теле, она выглядела так, как-будто по меньшей мере была хозяйкой всего этого заведения. Первые же ее движения повергли зал в гробовую тишину, в которой гремела музыка, вливающаяся в такт ее танца. Виктор сидел, боясь пошевелиться, завороженный, как и все остальные. В ее движениях не было слащавого кокетства или пошлой синтетики продажи своего тела, ее танец был вызов всем и каждому в отдельности в этом небольшом зале: «Возьми меня, если сможешь, владей мной, если чувствуешь за собой право», - вот что кричало ее тело, возносясь над публикой, провоцируя ее и, одновременно, предупреждая об опасности. Она ушла со сцены с той же царственной страстью, с какой вступила на нее и, когда в зале поднялся оглушительный шум, она не вышла обратно, а ее место поспешно заняла другая девушка, которую тут же освистали.
Виктор вышел на улицу, остановился под вывеской, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух, в попытке успокоить свое сердце, бешено скачущее в груди. Это был вызов, пробудивший в нем что-то давно забытое, что-то, что теряют люди, окунувшись в комфорт и защищенность, сулящие городские пределы. Он стоял с твердым ощущением, что принял бы этот вывоз, если бы она только посмотрела в его сторону. Позади него раздались шаги, под вывеску рядом с ним одним легким энергичным движением вступила она, вновь переодетая в свое летнее платье, но оставившая косметику на лице. Девушка повернула голову в его сторону, зеленые глаза, обведенные черным карандашом, смотрелись демонически на этом дисгармоничном лице, раскрасневшиеся губы улыбнулись ему с вызовом, и она прошла мимо, оставив за собой шлейф из запахов сладких духов.
«Вызов ли это? Или я просто все это придумал?» - подумал он, идя за ней следом. Его погоня по улицам ночного города длилась ни очень долго. Девушка несколько раз оборачивалась, точно убеждаясь, что он следует за ней и, не ускоряя шага, продолжала свой путь, покачивая на ходу бедрами с естественной грацией хищницы вышедшей на охоту.
В какой-то момент она свернула в арку, и он потерял ее из виду, ощутив при этом ужас потери, Виктор кинулся вперед и наткнулся на ее смеющийся взгляд. Она стояла в шаге от него, склонив белокурую голову на бок, на ее губах играла улыбка, а в зеленых глазах любопытство и издевка. «Она все знает», - подумал он в этот момент, хотя не смог бы определиться, что именно знает это существо, примерившее на себя образ земной женщины, так как верить в то, что она обычный человек в данную минуту он просто не мог и, это мысль казалась ему столь же иррациональной, сколь удивительны были черты ее лица.
Девушка тряхнула головой, заставив тугие тяжелые пряди своих волос отодвинуться на спину, и вдруг сделав к нему навстречу шаг, взяла его за руку. Маленькая прохладная ладошка скользнула в его большую разгоряченную руку и цепко ухватилась за него. Ни говоря ни слова, она потянула его за собой, и он пошел не в силах отвести взгляда от движения ее гибкого тела под легкой материей платья. Она не стала дожидаться старую лифтовую кабину, огороженную сеткой, и принялась стремительно подниматься по лестнице, все еще не выпуская его руку.
В ее квартире было холодно, ветер от распахнутых настежь окон гулял по полу, гоняя шарики белого тополиного пуха. Виктор смутно помнил, как оказался в комнате со старыми зелеными обоями с нечетким коричневым узором, с пожелтевшими фотографиями, развешенными по стенам в рамочках, черным роялем и диваном, забранным постельным бельем. Она быстро раздела его не давая дотронуться до себя, а потом на краткий миг, встав на цыпочки, приникла к его губам, дав ему ощутить вкус своего рта с примесью раздражающей свежести мятной жвачки. Заставила его опуститься на диван и только тогда отстранилась и легким движением сняла платье через голову кинув его тут же на пол, туда же последовал кружевной лифчик и белые ниточки стрингов, а затем вдруг замерла, как- будто устыдившись своего обнаженного тела и его горячего взгляда, на какое-то мгновение прикрыла руками полную округлость груди. Ее колебания продолжались не более секунду, растерянная–задумчивость, в подернутых какой-то мыслью глазах, сменилась решительностью, и она сделала шаг к нему, порывистый и прекрасный в своей грации, несущий след обладания.
Она обладала им, ее прохладные пальцы и теплые губы стремительно исследовали его, пахнущие лавандой волосы щекотали кожу и накрывали его лицо, когда она возвращалась из странствий по его телу, чтобы опять жадно приникнуть к его губам. Доведя его до грани, когда он уже не мог больше сдерживаться, она позволила ему подмять себя и впустила его во внутрь, и только тогда он услышал ее голос, тихий стон сорвался с припухших губ, отразившись в его теле приятной вибрацией. Она без особых усилий подстроилась под ритм его движений, позволяя ему целовать себя, и отвечая на его сумасшедший напор впивающимися в кожу спины ногтями и укусами. Он пил ее не в состоянии разомкнуть объятий, даже когда его покинули силы, излитые в оргазме, разделенном на двоих, боясь потерять ее хоть на секунду, впитывая запах ее нежной разгоряченной кожи и чувствуя ответную реакцию на свой восторг. А потом она уснула, свернувшись калачиком у него под боком, прислонившись спиной к нему. Виктор долго слушал ее дыхание, прежде чем, повернувшись к ней, зарылся лицом в запах лаванды и мягкость ее волос, уснул.
Разбудило его прикосновение, кто-то осторожно провел пальцем по его скуле, а затем переместил его на шею, и что-то холодное коснулось его гортани. Виктор в удивлении распахнул глаза. Она стояла над ним на коленях, одной рукой прижимая его плечо к постели, а другой, приставляя к его шеи нож. В зеленых глазах был холод и решимость, а лицо носила оттенок надменности и презрения.
«Вот и все», - подумал он, не было желания вырваться, ему до смешного стало вдруг все равно, что его хотят лишить жизни, он смотрел в дикие холодные глаза и тонул в них – это было бы красивым финалом его странной пустой жизни, в которой так мало было чего-то, ради чего хотелось бы жить и дальше.
Виктор закрыл глаза, гоня от себя, вяло текущие мысли о том, что бы вырваться и спастись. Мозг медленно отсчитывал последние секунды, но ничего не происходило.
А затем он ощутил, как она убрала нож и легонько поцеловала его в то место, которого касалось лезвие за секунду до этого. Опустилась на него сверху, расслабляясь, под его руками обнявшими ее, и вдруг тихо всхлипнула. Нож вывалился из ее руки и с громким стуком упал на ковер. Виктор осторожно погладил ее по сотрясающейся в рыданиях спине, прижимая к себе все сильнее, ощущая непонятную переполняющую его нежность к этому странному эфемерному созданию.
- Я не знаю, что у тебя случилось, - негромко проговорил он ей в волосы, ощущая, как она замирает от звуков его голоса, - Но я бы хотел остаться с тобой, если ты позволишь.
Она кивнула головой, при этом, проведя носом по его груди, и вновь прижалась к нему, тихо вздохнув, а затем уснула, убаюканная его осторожными успокаивающими поглаживаниями.
«Кажется я, наконец, нашел себе проблему, от которой моя жизнь потеряет ярлык нормальности, но почему-то мне это чертовски нравится», - улыбнулся Виктор, вдыхая ее запах.
Мне сегодня было так невероятно хорошо, несмотря на то, что было плохо.
Завабное состояние, когда идешь по улице вокруг солце небо и вдург снисходит такой покой, такое состояние тихого счастья и уверенности, что все идет как надо и что вообщем-то я невероятно счастливая девушка: красивая, умная, уверенная в себе (местами), необделенная талантами, успешная во всем за что бы не бралась, способная привлекать людей и завязывать с ними отношения без всяких там любви и секса, просто потому что им действительно хорошо в моем обществе. Вот иду, думаю обо всем об этом и сама себе удивляюсь, так к чему собственно я расстраиваюсь, нервничаю и вообще впадаю в депрессивно-меланхолические настроения. На этой мысли у меня потемнело в глазах на несколько секунд, упастья конечно не упала, но вот чтобы дойти до дому сил не стало. Голова сегодня с самого утра раскалывалась, да я еще и нервничала из-за сдачи проекта, а тут прям как-будто мне в голову раскаленный прут всунули и тяжесть такая и ощущения, что вот еще немного и пойдет кровь из носа. В общем завернула к ближайшему дому, где живут наши семейные друзья. Тетя Оля перепугалась увидев меня, наверное, по мне было видно, что я вообще еле держусь и в итоге я оказалась уложенной на диван. Оказалось самое банальное: у меня подскачило давление. Как выразилась тетя Оля: "Нужна есть и меньше нервничать, голубушка, особенно весной. Вообще не понимаю как ты еще через весь город добралась с таким-то давлением?"
"Ага", - подумала я, -"А я еще после сдачи в библиотеку съездила, набрала книг, а потом еще и в магазин пошла. Но об этом тете оле знать не за чем".
А сейчас я уже дома, выспавшаяся и ощущающая, что мороженное мне не помешает, да, точно шоколадное с шоколадной крошкой)))
Сижу в черных стрингах на табуретке перед зеркалом и думаю: "Боже, и на что я похожа? Что-то нужно с собой сделать. Может для начала причесаться?"
Жутко хочется сливочного мороженого в вачельном стаканчике: "Нет, в магазин я не пойду, потому что нужно будет тогда встать, одеться, опять же причесаться, а мне не охото".
завтра опять начнется рабочая неделя, а мне жутко не хочется не работать, не сдавать преддипломную практику, ни в суд ехать. Хочется мира и спокойствия и чтобы не нужно было ни о чем думать.
Я сегодня даже в пространстве не перемешалась, как встала так из дому никуда и не ходила, от нечего делать перестирала все, что нашли, помыла полы, цветы полила, а потом помылась сама, и вот теперь сижу перед зеркалом и думаю: "Боже, как же хочется сливочного мороженного".
Сегодня днем зашла в гости к подруге и наткнулась на ее старшего брата. Он всегда очень внимательно на меня смотрит при наших встречах, иногда мне даже начинает казаться, что он меня изучает
Вот и сегодня пристально посмтрел мне в глаза и спросил:
- Ты опять хочешь кому-то понравиться?
- Почему ты так решил?
- Ты опять меняешься. Каждый раз когда ты пытаешься кому-то понравиться, ты изменяешь себя.
- О чем ты?
- Сейчас ты меняешь цвет твоих глаз.
- И что же с моими глазами не так? - я усмехнулась.
- Они практически целиком стали зелеными.
- Ты смеешься на до мной?
- Нет. я думаю тебе не стоит этого делать.
- Почему? Тебе же понравилось, когда я сделал миллирование?
- Не стоит, - он улыбнулся и вышел за дверь на летницу.
Не знаю. что он имел ввиду? Разве можно поменять цвет глаз из одной прихоти? И я не знаю кому я хочу понравится теперь))))))))))))))
Не знаю толи настроение хорошее, толи музыка подействовала, но просто танцевать хочется. Давно моя кровь не напоминала о себе подобным образом.
А вообще я прочитала одну классную вещь и дело даже не в том о чем она,а в том как исполнена, получила максимум наслаждения от стиля автора (что прочитала не скажу).
меня сегодня в магазине кассир пожалей. Я так удивилась. Как обычно нагружаю пакеты. он пробивает и тут вопрос задает:"Девушка, и как вашему парню не стыдно. что вы пакеты по 7 кг каждый раз таскаете?"
Я такая: "А они что 7 кг?"
Он такой: "Сегодня да, вы обычно меньше редко берете. бывает и больше. Если б я вашим парнем был, не за что бы не позволил этим ручкам такие тяжести таскать".
Я улыбнулась: "Спасибо за искренность".
И быстренько смылась из магазина. Я как то раньше не задумывалась, что столько ношу продуктов, наверное, привычка
У меня вчера был самый противный день за послдение несколько месяцев. На меня наезжал босс, наезжала его мама, задержали на работе на 1,5 часа, чувствовала я себя отвратительно. К тому же F не пришел. К довершению всего, когда я вечером возвращалась с работы с окна вылели таз воды, но видимо в этот момент меня прикрыл своими крыльями ангел, так как поток воды обрушился прямо перед моим носом и ни чуть меня не задел, может только пара капель попала на ботинки. Я, надеюсь, что это был последний такой день и ближайшие пол года ничего подобного больше не предвидиться!
Еще раз спасибо моему ангелу-хранителю или кто там за меня отвечает)
О. да я кое-что вспомнила, сегодня мне пришло извещение на заказное письмо. Ума не приложу кто мне его мог послать. МММММ? Получу в понедельник, разберусь, хотя очень все это странно. Даже на ум не приходит. Может быть бабушка? Да, нет, ей не зачем, может и по мобильнику позванить. Однако интрига в полной раскрутки. Интересно, очень-очень интересно, кому это я могла понадобиться подобным образом?